САМЫЕ ТЁМНЫЕ ВЕКА

Abstract

О благочестивой Юдифи и её безголовом муже, о продольно-поперечной схеме дележа наследства и о возвратно-поступательном движении империи в темноте

Мы делили апельсин,

Много наших полегло…

(с) народное творчество

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЕРМАНИЯ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. TERRA GERMANICA

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИМПЕРИЯ СУДНОГО ДНЯ (1)

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ИМПЕРИЯ СУДНОГО ДНЯ (2)

Карл Крутой был велик… пардон, Карл Великий был крут, бесспорно. Однако, как и всякий идеалист, он не учитывал инерцию мышления. Да, его окружение искренне верило в праведность своих трудов во имя спасения душ через приобщение к Истинной Вере, но не меньше оно верило в старые добрые традиционные ценности – воинскую славу, множество крепких сыновей, удачное замужество дочерей и стада тучных тельцов (желательно угнанных у лоховатых соседей – иначе какая же радость в жизни?) на своих пастбищах. Что уж говорить о подлых людишках, далёких от привилегии лицезреть императорскую персону, зато близких к земле и пекущихся исключительно о своём желудке.

Неприятности начались буквально с момента, когда тело Шарлеманя было запечатано в его аахенской гробнице. С одной стороны, ему “повезло” – из всех его сыновей, закалённых в боях полководцев и опытных королей (да, став императором, Карл посадил на места своих детей в ранге пониже) остался в живых лишь один, Хлодвиг (или, на новый манер, Людовик) – и вопрос с наследованием императорского титула решился автоматически.

С другой же стороны… Карл, будучи ревностным христианином, естественно, старался воспитать такую же ревность к вере и у своих детей. И это… как бы сказать… передав куті меду. То есть сын его стал прекрасным христианином. Настолько прекрасным, что перестал соответствовать реалиям окружающего мира.

Политическая доктрина тех времён была до отвращения проста: будь благочестивым – а об остальном позаботится Господь. Ну, Людовик и стал Благочестивым… В меру сил… То есть, в основном, в той части, что касалась войн, интриг и прочих рутинных королевских обязанностей. Это ещё могло бы сойти ему с рук, ведь вокруг были не настолько щепетильные советники, любившие охоту, сраженья и прочие мужские радости. Правда, большую их часть Людовик поспешил сплавить в провинцию, сестёр отправил в монастырь, а племянника приказал ослепить – но количество земельных дарований храмам эти мелкие грехи, несомненно, искупило.

Людовик Благочестивый (778–840), король Аквитании (781–814), король франков и император Запада (814–840). Изображение прижизненное, около 825 года. Людовик представлен в виде римского воина – за Христа, конечно же. Буквы на фоне – шифровка и глюк Матрицы

К сожалению, благочестия Людовика не хватило на ту часть мирских услад, которая касалась прекрасных дам. И наплодив в первом браке трёх славных и честолюбивых сыновей (и такое же число не менее честолюбивых дочерей), на 41 году своей жизни он внезапно воспылал страстью к дочери баварского графа Вельфа (мы ещё не раз услышим это имя). Забыв о том, что ещё недавно собирался удалиться от мирских забот в монастырь, Людовик не просто женился на дочери собственного вассала, но и стал уделять ей огромную часть своего времени и ночью, и днём – при принятии государственных решений.

Его новую жену звали Юдифью, и уже это должно было насторожить христиански подкованного Людовика. Но нет, ни единый мускул не шевельнулся на лице горного козла(с). В 823 году от брака произошёл ещё один сын, названный не без претензии – Карлом. И к 830-м годам, когда стало ясно, что 4-й валет в раскладе является козырным, остальные три сына взбунтовались.

Юдифь (797–843), дочь графа Вельфа, родоначальника одноимённой династии (на секундочку, дошедшей до одного из российских императоров, а также курфюрстов Ганновера, через которых – до современной правящей династии в Британии), императрица Запада (819–840). Иллюстрация из “Хроники Вельфов” XV века.

До повторной женитьбы ситуация была довольно очевидной. Старший сын, Лотарь, был со-императором и управлял практически всеми владениями своего покойного деда: Австразией, Нейстрией, Саксонией, Тюрингией, Алеманнией, Провансом, Готией и Италией. Пиппину достались Аквитания, Васкония и Испанская марка, а Людовику – Бавария и Каринтия. В общем, было вполне ясно, кто в доме главный.

Первоначальный вариант раздела. Как видите, никаких следов современных стран, особенно Франции (не путать с Франкией на карте)

Но новый сын любимой, молодой и исключительно красивой жены не просто смешал все карты – выделение 8-летнием мальчику во владение центральных земель империи, Бургундии и Алеманнии, сместило баланс и сделало Лотаря из очевидного гегемона в семье всего лишь первым среди равных.

Дальнейшее описывать в подробностях не буду – не хватит страниц. Вкратце, за последующие 9 лет отец, четыре брата и молодая перспективная Юдифь воевали друг с другом во всех возможных комбинациях, заключали друг друга в монастыри, падали на колени с просьбами о прощении и тут же нарушали обеты, переманивали друг у друга войска и устраивали турниры (да, первое сообщение о турнире как способе проведения досуга происходит именно из той эпохи). А когда уже почти всё устаканилось, Пиппин устроил родичам подлянку и умер – и все, естественно, перегрызлись заново.

По итогу Людовик Благочестивый, окончательно задолбанный и уставший, отправился наконец-то в мир иной, а через год за ним последовала и Юдифь. Оставшиеся три сына для проформы повоевали ещё, и в 843 наконец-то договорились поделить земли “по справедливости”. Лотарь, как старший в семье и по-прежнему носивший императорский титул, получил исконные франкские земли – долину Рейна, а также Прованс и Италию. Людовику отрезали всё, что было на восток, а 20-летнему и преждевременно начинающему лысеть Карлу – на запад. При этом Аквитания Карла тупо не признала – правителями там по-прежнему считали себя сыновья покойного Пиппина (так что рассказы о появлении Франции на Верденском совете – это уже намного более поздние сказочки, призванные оправдать захват Капетингами земель Тулузы… но это уже совсем другая история).

Эту карту вы должны помнить из школьного курса

Естественно, за такими страстями как-то забылось, что империя таки когда-то задумывалась как инструмент спасения душ. Нет, монастыри и церкви получили много земель – ведь надо было замолить так много грехов, но общая настройка на построение Христианского Царства для подготовки к Страшному Суду, замусолилась и потерялась из виду.

А кто же, в итоге, выиграл? По сути – никто.

Графы получили огромную власть, ведь именно их позиция определяла, кто из братьев получит преимущество в борьбе за императорскую корону. Под шумок они выбили из сражающихся друг с другом королей кучу привилегий, включая самую главную – юридический иммунитет. Теперь ни один императорский чиновник не имел права ступать на графскую землю, если его туда не пригласит хозяин. Как вы понимаете, никто и не приглашал. Императорская корона превратилась в формальность, приятный бонус и чёрную метку от всех прочих претендентов. Впрочем, королевская корона имела не больший вес.

А нет, я забыл упомянуть о тех, кто таки выиграл. Выиграли… сарацины. В IX веке мусульманские правители Сицилии открыли замечательный скилл кораблестроения и немедленно использовали его по назначению – для пиратства и набегов на итальянское побережье.

Ну, и викинги, конечно же… Ах да, я же забыл вам рассказать. Именно в это время горячие датские парни решили, что страна, постоянно спамящая христианскими брошурками, их задолбала и пора ей ответить честным языческим грабежом. Результат всем известен – и название графства Нормандия тому порукой.

И пока братья Каролинги водили друг на друга 15 армий, сарацины с викингами жгли монастыри и увеличивали поголовье мучеников за веру в их землях. А под конец IX века добавилась ещё одна напасть – новые гунны(тм) пришли с востока на средний Дунай и принялись совершать опустошающие набеги аж до Испании и Северного моря. Имя им было – венгры.

Долгий путь венгров на запад, занявший несколько тысяч лет

И вот тут наступила ЖОПА.

Надорвавшаяся в безумных попытках установить всемирное Христианское Царство, измождённая междоусобной войной, без экономического базиса, без объединяющей идеи, если не считать честолюбия властителей, Империя распалась на мелкие кусочки. Теперь каждый был за себя. Кто сильный – тот и прав. Нет никакого верховного права, нет никакого заступника – и ты должен быть благодарен, если человек с мечом согласится взять половину твоего урожая за защиту от грабителей, а не ограбит тебя сам.

И что намного серьёзней, в этот раз под королевствами франков не было старого римского базиса, который смягчил падение в V–VI веках. Почти не осталось людей с представлениями о том, как должно выглядеть гражданское самоуправление, на чём основано право, откуда берётся гордость гражданина… и с воспоминаниями о том, что можно жить вообще. Падение было всеобщим, и сильные мира сего пострадали от него не меньше последнего серва. Если вслед за классиками Возрождения называть Средние Века Тёмными, то конец IX – X века были темнее всех.

Даже от времён Великого Переселения Народов и варваризации бывших римских провинций до нас доходят памятники искусства: храмы, книги, стихи, сочинения философов… Да, они уступали в красоте и совершенстве произведениям античности, но они были. Из Темнейших веков мы не знаем практически ничего. Даже историю Европы мы чаще знаем по археологии и описаниям соседей – как в додревние бесписьменные времена. Народы Европы погрузились в апатию, в ожидание апокалипсиса, который должен наступить вот-вот, в 1000-м году. Падение империи Каролингов разуверило лучших мира сего (христианского, конечно же) в самой возможности построить хоть что-то долговременное на этом свете – оставалось лишь отдать себя в руки Господни.

Сен-Силвен-д’Анжу. Типичное поселение X века: четыре халупы – и те обнесены рвом и частоколом

Но депрессия депрессией, а кушать хочется. И самые низкие из человеческих пороков: жадность, подлость, тщеславие, зависть и похоть, – пусть этот список и покажется вам странным, – вытащили христианскую Европу из пучины загнивания. Жадность – желание присвоить себе чужое. Подлость – готовность предать ради собственной выгоды. Тщеславие – стремление получить побольше славы, не считаясь с ценой. Зависть – томление, не дающее покоя, пока сосед живёт лучше тебя. Похоть – чувство, побуждающее нарушать правила приличия и совершать глупости.

Да, можно было сложить руки и ждать Страшного Суда. Но хотелось быть богатым, прославленным, уникальным, любимым и желанным – и такие люди взяли власть в свои руки, потому что только она давала ключи к этим стремлениям.

На западе формально продолжавшей существовать империи Каролингов эту роль взяли на себя графы Парижа, Робертины, свояки Карла Лысого, приехавшие вслед за своим свёкром из Франконии и получившие в держание Орлеан с близлежащими землями. Пока слабые и бесталанные потомки любимого сына Людовика Благочестивого и Юдифи Баварской безуспешно пытались доказать свои права на имперскую корону, Робертины (в честь основателя рода Роберта Сильного) организовывали оборону против совершавших набеги по Сене и Луаре норманнов. Их домен с центром в бывшей римской колонии Лютеции на Сене получил название Иль-де-Франс – остров франков (то ли от острова, на котором находился парижский Ситэ, то ли от излучины Сены, напоминающей остров). Кстати, само название говорит о том, что населявшие его франки, говорившие на языке “ойль”, считались чужаками среди живущих вокруг потомков галло-римского населения с их диалектами, более близкими к языкам “ок” (оба слова, как и ещё более южное “си” – разные формы “да” на вульгарной латыни).

Набеги викингов на западнофранкское королевство в IX–X веках

Вот где-то так оно и было

Закончилось всё предсказуемо: в определённый момент лучшие люди королевства, – то есть графы парижской округи, решили, что какой-то стрёмный Каролинг, пусть даже сто раз потомок Шарлеманя, их на битву с норманнами не поведёт. А вот Гуго Капет, граф Парижский и герцог франков, вполне на роль короля подходит… Но это уже совсем другая история. А мы вернёмся к Германии.

Да-да, это слово постепенно начинает проступать на нашем горизонте маленькими буквами, как список спонсоров в конце любительского видеоклипа. И выкопали его всякие учёные монахи, старавшиеся блеснуть начитанностью и знанием латыни, чтобы найти какой-то эпитет для королевства, которое формально называлосьRegnum Francorum Orientalium или же Francia Orientalis – восточное королевство франков, Восточная Франкия. Теперь же в пергаментах после официального названия стала мелькать стандартная дописка: “…которое древние латиняне звали Terra Germanica – Земля Германцев”.

Как вы понимаете, с этнолингвистическим составом вышеобозначенных земель это название имело очень далёкую связь: огромное количество германоязычных жило за пределами восточно-франкского королевства, а с другой стороны входящие в его состав полабские земли были населены славянами. Но кому это когда мешало употреблять эпитеты погромче…

Европа около 900 года

Итак, нашего hero for tonight зовут Генрих Людольфинг (сиречь, потомок Людольфа) и он занимает скромную должность герцога саксов…

Ах, простите, я опять бегу впереди лошади. Для начала надо объяснить, кто же такие эти герцоги вообще.

Само германское слово Herzog является аналогом латинского dux (объяснил, да?), то есть военачальника, воеводы. Так в славные варварские времена называли больших авторитетов, которые объединяли бригады разных племён на время войны. Карл Великий, провозгласив империю, решительно и немедленно запретил такую должность, ибо нефиг кому-то ещё заявлять своё право доставать волыну меч. Все бывшие племенные союзы были официально упразднены, а вместо них территория Империи была поделена на графства, управляемые назначенцами из центра… Точнее, так это выглядело в идеале. А мы помним, что идеала не случилось, и это касалось в том числе и покорённых Карлом зарейнских народов: алеманнов, баваров, тюрингцев и саксов. Как и полагается покорённым народам, они подчинились, сказали нужные слова, сделали дважды ку – но остались себе на уме.

А потом запас Каролингов – внуков и правнуков Шарлеманя – резко иссяк. Сначала закончились отпрыски Лотаря Людовиковича, а потом и потомки Людовика Людовиковича и Карла Людовиковича, последовательно носившие гордые прозвища Трусливый, Ленивый, Косноязычный и Дитя, что довольно полно характеризует отношение к ним среди франкских элит. И тут выяснилось, что бывшие назначенцы из центра, а также их наследники, сплошные франки по происхождению, вполне освоились среди подотчётных масс и стали величать себя владыками. И слово для такого состояния души тут же подыскалось – герцог.

Следует помнить, что эти новые герцогства были связаны с предыдущими племенными союзами лишь по названию – Шарлемань перекраивал границы и народы вопреки всем традициям (именно в этом и была суть перекраивания), но… если уж учёные мужи принялись писать о происхождении франков от троянцев (не шутка, так и писали – для обоснования того, почему они с римлянами равны, по родству через Энея), то почему бы благородному дону не считать себя, скажем, швабом?

Если не считать двух герцогств Лотарингии (о которых позже), именно так выглядело деление на племенные герцогства восточнофранкского королевства в начале X века. Обратите также внимание на марки, епископские кафедры и особое положение Фрисландии. И вновь предлагаю убедиться, что связь с современными границами не прослеживается даже близко

Именно они, герцоги, после смерти в 911 году последнего потомка Людовика Немецкого и стали решать, кому же быть новым королём Francia Orientalis. Консенсус смогли достичь лишь в одном – королём должен быть один из них пятерых. А дальше начинались нюансы.

Франки были самыми центровыми. Саксы – самыми злобными. Бавары – самыми гордыми. Швабы – самыми занудными. Тюринги – … а хрен его знает, какими были тюринги, потому что прямо в процессе переговоров герцог Саксонии их взял и завоевал, чем разозлил всех остальных настолько, что те сумели найти точку компромисса: выбирать теперь оставалось всего из троих. Короткую соломинку вытянул Конрад Франконский, и все благополучно разъехались по домам, оставив новоявленного короля восстанавливать справедливость за собственный счёт.

Генрих избрал единственно верный способ борьбы – избегал битвы, пока новоявленный король не умер от скуки и болотной саксонской водицы. Подивившись такому коварству, остальные герцоги решили, что именно такой человек достоин ими править, о коем решении немедленно известили нашего героя.

Согласно легенде Генрих в этот момент сидів на галявині та ловив гав, за что его и прозвали Птицеловом. От удивления он настолько растерялся, что вместо междоусобной войны объявил амнистию всем своим врагам, в чём тут же раскаялся, но было поздно: всё заклятые вассалы были привселюдно перецелованы, а зануды-епископы занесли это в свои дурацкие свитки, и теперь пути назад, в славное языческое прошлое, не было. Так Генрих и стал королём восточного королевства франков, то есть старшим из пяти братьев-герцогов – но не более того (Тюрингию он, конечно, не отдал, но для равновесия прирезал к королевству Лотарингию, посадив туда своего зятя… или выдал дочь за своего кандидата на герцогскую корону, мнения расходятся… да-да, злосчастные “Эльзас-Лотарингия” начались именно тогда). Но вот если стать императором…

Сижу, никого не трогаю, примус починяю…

С другой стороны, Генриху было проще – у него уже была инструкция, как всё сделать правильно, в виде деяний Карла Великого. Список пунктов прост до пошлости: разбить Гогомагогов, получить железную корону лангобардов и захомутать папу. Оставалось всего лишь его выполнить.

(Однако, если вспомнить истинную цель нашего цикла: рассказать, откуда есть пошёл народ германский, – то избрание Генриха Людольфинга знаменательно тем, что именно по этому поводу его королевство впервые в истории называется regnum teutonicorum, “владения тевтонов”).

И у Генриха почти что получилось. Через 5 лет после избрания на королевский пост, в 924 году, он очень удачно проиграл битву очередному мадьярскому рейдеру, пришедшему забрать “дань за 13 лет” (ах, я и забыл сказать, что венгры поставили гордых герцогов на счётчик). Да, всё именно так: проиграл – но удачно, потому что при этом сумел захватить в плен одного из венгерских вождей и выпустил того в обмен на 9-летнее перемирие. Полученную передышку Генрих использовал единственно верным образом – укрепляя свою личную власть.

Не устаю напоминать, что rex, варварский король, был просто военным вождём – только чуть потолще прочих равных. Его работой было водить племенное ополчение на врага, блюсти справедливые (то есть старые) порядки и отвечать перед Господом за спасение душ своих подданных (последнее включено по настоянию нудных церковников). Никакого “собирать налоги” или “реформировать систему власти”, я уж молчу о “назначать чиновников” (у германцев и слова-то такого не было). Любого, кто подумал бы такое ляпнуть, попросту бы не послушали и, хуже того, выставили бы на посмешище – а “ничто так не унижает мужское достоинство, как насмешка в глазах женщин”(с), после чего слабоумный правитель отправился бы или в монастырь, или на тот свет (ещё неизвестно, что хуже). А править хотелось. Очень.

И выход, естественно, нашёлся. Собственно, его и не надо было искать – всё уже было придумано и описано в умных книгах. В такой же ситуации был некто Хлодвиг, первый король франков на галльской земле; и ответ на своеволие возомнивших о себе дружинников был прошит в системе – “Найди опору в Боге”(тм). В смысле, в епископах.

А надо отметить, что европейские епископы X века – это были уже вовсе не те мирные пастыри из славных времён Сиагрия и покоренья Рима. За долгие столетия сосуществования с варварами, паладинами и ворами клирики высшего разряда превратились в настоящих приключенцев: носили латы, ездили верхом, любили охоту, пили вино, жили с женщинами, растили детей и передавали им свои должности по наследству. В общем, те же рыцари (собственно, это часто были младшие сыновья герцогских и графских семейств), только писать умели. И по праздникам были обязаны читать проповеди. И держали ответ за свои поступки перед Высшим Судией… Потом… Может быть.

Это, конечно, уже конец XIII века и Италия, но и во времена Генриха Птицелова епископа от обычного знатного воина на поле боя отличить смог бы только непосредственно знакомый с ним человек

С точки зрения короля у высшего клира франкских королевств было два преимущества перед герцогами: 1) они выходили из клановой системы, частью которой был любой средневековый человек, и образовывали свой клан “людей вне клана”; 2) в должностной инструкции, на которой они клялись при вступлении в полномочия, было латынью по пергаменту прописано, что целью их работы и существования является спасение человеческих душ. В общем, с ними можно было договориться; нужно было всего лишь продать душу Дьяволу Богу. И Генрих, как распоследний язычник, на такую сделку пошёл.

Получившаяся система выглядела так. Король воевал за правое дело (то есть за то, на которое получал благословение церковных иерархов), строил храмы, обращал язычников в рабство христианство и защищал от разбойников сирых, вдовых, убогих и владения церкви. А епископы работали его канцлерами, писали умные книги, в которых делали перед королём подобострастные реверансы, и отлучали от церкви тех, кто мешает государю воевать за правое дело, строить храмы и так далее по тексту – то есть практически всякого герцога, который вздумал бы качать права. Только, в отличие от времён Меровингов, они ещё и могли подкрепить своё доброе слово кольтом присутствием хорошо вооружённой дружины, подчиняющейся лично им.

Результат не замедлил себя проявить. Нет, конечно же, никакого орднунга за 9 лет Генрих не построил, но теперь герцоги трижды думали, прежде чем игнорировать королевский вызов на ковёр… или на войну. Тем более, что венгры реально всех достали.

Вот так и получилось, что в 932 году, буквально на излёте перемирия с злобными мадьярами, на тинге в Эрфурте знать восточнофранкского королевства постановила больше дань венграм не платить. И весна 933-го закономерно началась с нашествия мадьяр, которые и так потирали руки в предвкушении поживы с разжиревших за 9 франков.

Как вы понимаете, их ждал неприятный сюрприз. Во-первых, союзные славянские князья внезапно решили воздержаться от участия в грабеже (да, Генрих не сидел сложа руки всё это время). А во-вторых, за эти годы восточнофранкское королевство покрылось системой бургов с постоянным гарнизоном из местных поселян (по системе “8-ро кормят одного”), в которые те живенько согнали свой скот и принялись показывать венграм из-за вала с частоколом и рвом всякие неприличные жесты, которые были интуитивно понятны даже носителям финно-угорских языков. А когда венгры решили, что надо всего лишь пройти поглубже в франкские земли, где защита, наверно, не такая мощная, их встретило союзное войско всех пятерых герцогов и трёх архиепископов королевства. В двух битвах, в Тюрингии и Южной Саксонии, Генрих наголову разбил захватчиков, взял многих вождей в плен и освободил пленников, которых уже готовили к отправке на рынки Средиземноморья и податные деревни самой Венгрии.

Набеги венгров в 898–955 годах

Стоит ли добавлять, что эта победа имела такой же резонанс, как и двумя веками раньше сраженье при Туре-Пуатье? Особенно после того, как король прямо на поле битве плюхнулся на колени и стал молить Господа простить ему грехи (убийство, гордыню и так далее), а потом отдал нехилую долю добычи присутствующим там же (в кольчугах и с окровавленными мечами) архиепископам. Теперь дорога к императорской короне была открыта, но Генрих решил иначе: как и эталонный образец для подражания (АКА Пипин Короткий), он сбросил окончательное выполнение квеста на сына и умер.

продолжение следует

Алекс Хавр